Шёл дождь. Крупные капли барабанили по крыше. Но Омер не слышал, что происходит вокруг. Второй раз за последние дни его жизнь разбилась о правду.
Неужели он был настолько слеп и глуп, что не замечал очевидного?

Встреча с Дефне казалась мужчине приятным сюрпризом от судьбы. Она была так похожа на Аду. В первое время Омер ловил себя на мысли, что видит в девушке лишь потерянную возлюбленную. Ту, что никогда не могла быть с ним.

Но вскоре мужчина осознал, что воспринимает Дефне не как воскресшее прошлое. Девушка поразила его своей добротой, заботой, искренностью. Она приходила в моменты, когда он больше всего нуждался в ней.

В те дни, когда они были в разлуке, Омер понял, как зависим от Дефне. Смерть Ады напомнила ему о потере родителей и мужчина твёрдо решил, что больше не будет ни к кому испытывать никакой привязанности.

-Рано или поздно, но все покинут тебя, – думал он в те дни. – Родители, Ада, дядя Неджми, Суде, Кузгун… Всё ушли от него.

С Дефне Омер позволил себе рискнуть.

Боль от предательства была столь сильной, что мужчина не мог дышать. Ему казалось, что больнее уже не может быть. Хотя и в этом он тоже ошибся.

Думал ли Кузгун, отправляя его в Каппадокию, с чем столкнётся Омер?

Мужчина стоял перед обветшалой за годы хижиной, представляя, как здесь провел пять лет жизни брат. Один посреди каменных столбов и пустыни. Под палящим солнцем и в холоде ночей. В доме без воды, вдалеке от цивилизации. Совершенно одинокий и потерянный. Как и он сейчас.

Омер с ужасом представлял, как его брат справлялся со всеми тяготами затворнической жизни. Мужчина столько лет ежедневно думал о Кузгуне, о том, где он и всё ли с ним хорошо.
Тот мог улететь на любой континент, выбрать себе город по душе. Но он был настолько потерян и разбит, что отказался от всего, заточив себя в глуши.

Страдающий, покинутый, злой, раздавленный, ненавидящий себя и весь мир. Омер знал все эти чувства не понаслышке. Он пережил их все на своей собственной шкуре. Вот только бежать Омеру было некуда.

Брат ушёл, но обязательства их семьи перед людьми, работниками и партнёрами не растворились. Мужчине пришлось забросить свои чувства в небольшой ящик и плотно прикрыть его крышкой. Слезы, гнев, самобичевание были в тот момент неуместны. На кону стояла репутация Passionis, дальнейшее существование компании. Омер не мог позволить делу отца превратиться в прах.

Это и спасло его, удержало на плаву и он не попал в зыбкие пески отчаяния.

Зато Кузгун попал. Находясь в этой далёкой точке Турции, Омер отчётливо понимал, что его брат страдал за себя, за него, за Аду.

Сколько боли пережил Кузгун? Сколько долгих ночей он провел мучаясь от воспоминаний?

Омер знал, что ему повезло больше. Он увидел Аду уже тогда, когда она лежала в гробу. На ней было свадебное платье. То, в котором она должна была стать госпожой Ипликчи и танцевать халай.

Кузгун держал девушку в объятьях, когда она издавала свой последний вздох. Можно ли это когда-то вычеркнуть из своей памяти? Омер не знал.

Ему было пять лет. На дворе стоял август. Беспощадно жарило солнце и они бегали с соседскими ребятами в лавку к господину Гекче. Тот наливал им лимонад или айран.

В ту пору мальчишки с соседних кварталов враждовали между собой. Юнус Руми подкараулил ребятню у дома господина Турана и, схватив за шиворот Нури, потребовал отдать деньги.

Омер, как и его друзья, был напуган и в тоже время зол. Юнусу было одиннадцать, рослый и в меру упитанный, он мог легко справиться с десятком пятилетний сорванцов.

-Отпусти Нури, – послышался голос Кузгуна. Уже тогда он обладал нотками стали в голосе.

Юнус лишь усмехнулся. Защитник мелюзги был младше него и на голову ниже. Кузгун не представлял для Руми угрозы. Как же он ошибался!

Уже через три минуты задира, крича на помощь маму и держась за разбитый до крови нос, убегал прочь.

В тот момент Омер понял, как ему повезло с братом.
За прожитые годы эта уверенность не покинула его. Мужчина восхищался Кузгуном, всегда ставя брата примером для себя. Кузгун был решительным, цепким, всегда достигал того, чего хотел. Трудности стимулировали его. При этом брат никогда не шёл по головам, не подставлял других и не приукрашал правду.

Кузгун не растерялся, когда погибли их родители. На плечи молодого парня легли хлопоты по организации похорон, новая коллекция Passionis, которая была готова лишь наполовину.

Он всегда боролся и твёрдо стоял на ногах. Смерть Ады сломила его. Кузгун, сильный и непоколебимый, рухнул под ударом, который нанесла жизнь.

Если бы Омер тогда оказался, хоть наполовину сильней, чем был когда-то его брат, он бы смог помочь Кузгуну. Но мужчина сам чувствовал себя сломленным.

Вот и сейчас, когда брат нуждался в нём, Омер не смог перешагнуть через свою боль.

-Всего лишь день, – пообещал себе Ипликчи. Один день он проведёт зализывая раны, расставляя по полочкам произошедшее.
Почему Дефне поступила так? Почему не созналась? Зачем так долго скрывала правду?

У него есть лишь двадцать четыре часа, чтобы найти ответы на эти вопросы.

Омер вошёл в дом, мысленно вздрагивая. Внутри хижина оказалась не намного лучше, чем снаружи. Единственная комната, камин, маленький закуток, скрывающий в себе подобие кухни, односпальная кровать. Никакой техники, никаких напоминаний о былой жизни. Безликое жилище потерянного человека.

Лишь в углу комнаты Омер разглядел женскую сумочку, так нелепо оказавшуюся в берлоге древнего человека.
Современная, яркая, дорогая, она явно контрастировала с обстановкой.

Омер невольно подумал о Диле. Он не был с ней ещё знаком и испытывал к девушке противоречивые чувства. С одной стороны, он ощущал благодарность к ней. Ведь только благодаря ей Кузгун вернулся в Стамбул. Да и не только в Стамбул. Мужчина вернулся к жизни.

С другой стороны, Омер не доверял девушке. Судя по тому как поступила Дефне, это недоверие вполне может быть оправдано.

Будет ли Дила честна перед Кузгуном? Не разобьёт ли она ненароком сердце брата?
Что тогда будет с Кузгуном? Хватит ли ему сил справиться с этим?

В хижине было прохладно. Хозяин покинул эти места пару недель назад и помещение остыло.
Омер решил растопить камин, но в доме оказалось недостаточно полений. Несмотря на солнечный день, погода в Каппадокии не была приветлива. Глядя на серые тучи, мелькавшие на горизонте, Омер думал о том, что может пойти снег. Его не пугала непогода в Стамбуле. В случае природных катаклизмов мужчина не брезговал передвигаться по городу на метро или оставался дома и запирался в своём кабинете. Благо, что рисовать эскизы он мог в любом месте. Были бы бумага и карандаш.

Но столкнуться со снежной ловушкой здесь, в горах Каппадокии… Омер не был уверен, что справится.

-Нужно натаскать в дом побольше дров, – решил мужчина, отправившись на поиски поленницы.

Первым на его пути оказалось покосившееся здание, двери которого не были заперты. Омер вошёл внутрь, освещая пространство фонарём смартфона. Слабый луч скакал по столу, инструментам, материалам и полкам.

Мужчина ощущал знакомый ему запах кожи, растворителей, краски и клея. Прошло четыре года, как он встал у руководства компании, но это сочетание запахов до сих пор казалось Омеру чем-то пугающим и убаюкивающим одновременно.

Значит Кузгун и здесь создал мастерскую. Его брат с ранних лет любил возиться с кожей, превращая материал в практичную обувь.
Он помнил, как мама с гордостью предлагала гостям тапочки, которые сотворил Кузгун.

Мысль о том, что брат даже в самые тяжёлые дни не забросил любимое дело, обрадовало Омера.

Внезапно луч света мелькнул выше, освещая знакомое лицо. Это был портрет, так давно написанный Омером. Портрет, ставший пропастью между братьями.

Series Navigation

Одинокий ворон. Глава 22. Цена слова >>