Они приехали в хижину уже в темноте. По дороге Дила услышала вой волков. Как пояснил Кузгун хищные звери иногда зимой приходят в эту местность, но стараются держаться от людей подальше. По крайней мере мужчина за годы проживания в Каппадокии с волками лично не пересекался.

Но в душе Дилы всё равно поселилась тревога. Девушка не знала, чем вызвано это чувство. Быть может так на неё повлиял разговор с отцом?

Дила надеялась, что папа остыл за это время. Что понял её, причину, по которой девушка была вынуждена сбежать. Но Рыфат Бильгин был упрям. Он дал слово и хотел любой ценой его сдержать.

Как бы Дила не старалась отбросить мысли об отце в сторону, они тонкой струйкой просачивались в её сознание и отравляли душу. Быть может время вылечит раны отца, возможно ещё немного и он изменит своё решение.

Диле было страшно. Любовь к отцу толкнула её на опрометчивый поступок, она позвонила ему, дав шанс найти её. Как быстро папа сможет распознать место, с которого она звонила?
Девушка мысленно постаралась подсчитать расстояние с того холма до дома Кузгуна. Снег сошёл и груда металла, оставшаяся от автомобиля, теперь проглядывалась с дороги. Дила сама видела место аварии, когда они поехали на источник.

Это было страшным зрелищем. Было удивительным то, что она осталась жива. Как бы глупо и нелепо было умереть всего в нескольких шагах от места, где она нашла своё счастье. Ведь Дила могла уйти, так ни разу и не узнав, что такое любовь, что такое любить мужчину. Любить настолько, что готова отказаться от всего. Любить так сильно, что готова стать лунным светом для склонившего голову под весом боли мужчины.
Любить так, чтобы понять его любовь к той девушке с портрета. Любить, не чувствуя ревности, любить вопреки всему.

Кузгун разгрузил автомобиль, перетащил фляги с водой и обошёл территорию. Мужчина подумывал о том, чтобы завести пса. Четыре года назад, когда он перебрался в Каппадокию, мысль о питомце пугала его. В то время он не был готов заботиться о ком-то.

Злость, страх, паника и вина были его постоянными спутниками. Мужчина не жил, он просто переставлял ноги, делая рутинные вещи. Тогда побег из Стамбула был единственно правильным принятым решением.

Злоба, сидевшая в нём, уничтожала всё, что было ему дорого. Может быть однажды он найдёт в себе силы, чтобы вернуться и столкнуться лицом к лицу с последствиями своих поступков.
Быть может…

Кузгун вошёл в дом и замер. Дила стояла у окна в дорожке лунного света. В голове невольно промелькнула легенда, которую девушка рассказывала на источнике.
Она действительно стала для него спасительным лунным светом. Вопреки его желаниям, быть может не осознавая. Но своей любовью, заботой, добротой, Дила смогла коснуться его сердца.

Она подарила надежду на спасение его души.

-Пять лет назад я потерялся, – произнёс Кузгун, глядя на девушку. Она обернулась и посмотрела на него. – Моя жизнь потеряла смысл. Не было ничего: ни сегодня, ни завтра. Было лишь вчера. Я ненавидел весь мир, потому что он продолжал жить так, словно, ничего и не случилось. Всё также бегали дети, летали птицы, волны плясали в водах Босфора.

А моё солнце потухло. Я оказался во тьме. Как в детстве, когда родители выключали свет в доме, и я оставался наедине с призраками. Вот только призраки взрослого человека оказались куда страшней, ведь они напоминали о счастье, которое я потерял.

Я не мог видеть радостные лица, не мог смириться с тем, что мир не рухнул. Уже через месяц о теракте забыли, по площади Султанахмет вновь бродили толпы туристов, фотографируясь там, где навсегда осталась её кровь.

Кузгун невольно сжал пальцы в кулак.

-Моя злоба и отчаяние вылились в то, что я ударил одного из таких фотографов. Но это не помогло. Я испугался. Я столько всего уничтожил, находясь в этой липкой тьме. Поэтому я решил сбежать от мира. Запер себя в хижине в Каппадокии, создав себе собственную тюрьму.

Но даже такая изоляция не спасала меня, потому что невозможно сбежать от себя, своих мыслей и боли.

Ты появилась в тёмную ночь моей души. Пусть не солнцем, а лунным светом.

Он подошёл к девушке и провел ладонью по её лицу. Его пальцы были шероховатыми на ощупь. Но Дила чувствовала их нежность.

-Кузгун, – прошептала она.

Его губы коснулись её. Он целовал лицо Дилы, покрывал поцелуями шею, плечи.

Мужчина был нежен. Девушка не могла сказать, что раньше он был груб с ней, но сегодня все было не так как раньше. Его руки касались каждого уголка её тела, словно Кузгун изучал её.
Он не спешил. Если раньше ими владели страсть и желание поскорей получить освобождение от тугих оков, то сейчас они просто наслаждались близостью.

Впервые Дила позволила себе изучать тело мужчины. Он не был первым в её жизни, но в этот момент она могла точно сказать, что он был единственным. Всё, что происходило с ней до этого, было просто сном. Впервые она проснулась. Впервые она почувствовала, что такое быть женщиной.

Она любила его. Его лицо, обветренное каппадокийским ветром, его глаза, в которых замер весь мир, его сердце, способное так сильно любить.

Дила коснулась губами его шеи, спустилась ниже к груди. Её пальцы скользили по его мышцами, изучая, лаская, обещая.

Кузгун не останавливал её и Дила была благодарна за это.
Его тело было таким сильным, таким совершенно мужским. Его кожа горела, мышцы напряглись, когда она скользнула чуть ниже пупка.

Дила взглянула в глаза Кузгуна. Они были тёмными, как ночи Каппадокии, такими же таинственными и увлекающими.

Он обхватил своими мозолистыми руками её нежное лицо, а затем быстро притянул к себе, вновь касаясь женских губ. Чувствуя, как они открываются ему навстречу.
Его палец очертил маленькую родину около её груди, так похожую на полумесяц.

-Дила, – прошептал Кузгун, их пальцы переплелись, точно также как и чуть позже их тела.

Кузгун, как всегда проснулся перед рассветом. Стараясь не разбудить Дилу, он вышел из дома и пошёл к каменному грибу.
Он сидел на вершине, глядя, как на горизонте появляется солнце. Впервые за много лет Кузгун мог смотреть на рассвет без адской боли, не чувствуя, как каждый луч ядом проникает в него.

Ничего не прошло. Его любовь навсегда останется с ним, но впервые он задумался о том, что жизнь продолжается.

-Новый день, моя хорошая! Вот он и наступил. Новый день.

Он вернулся в дом. Дила все ещё спала. Её волосы разметались по подушке. Она была очень красивой.
Кузгун снял куртку и лёг рядом, любуясь спящей девушкой.
Пусть это важное утро они встретят вместе.

Кузгун обнял Дилу и она доверчиво прижалась к нему.
-Новый день, – произнёс мужчина и закрыл глаза.

Он услышал звук подъезжающих машин ещё на расстоянии. Проживание одиночкой в лесу сделало своё дело. Мужчина научился быть внимательным, инстинкты обострились, точно также, как и слух.

Кузгун резко соскочил с кровати, разбудив этим Дилу.
-Кузгун, – произнесла она, улыбнувшись. Но увидев его волнение, Дила села на кровати. – Что-то случилось?

-Не выходи из дома, – вместо ответа сказал он и вышел на улицу.

Три чёрных автомобиля, подняв столб пыли, затормозили у хижины. Несколько мужчин выскочили из них, но Кузгун не успел произнести и слова, как один из них нанёс ему удар кулаком в живот.

-Дила Бильгин? – подняв его голову за волосы, спросил другой мужчина. Но не получив ответа, нанёс ему ещё один удар.

-Что вы делаете? – раздался голос девушки. – Али! – злобно прорычала она, глядя на мужчину, который вышел из автомобиля. – Немедленно, убери своих людей.

-Это не мои люди, – сказал он и кивнул в сторону.

На девушку смотрели хищные глаза Боры Дагестанлы. Дила скрежетнула зубами от гнева, увидев надменную ухмылку на его лице.

-Немедленно убери своих людей, – приказала она. Её голос был твёрд, как сталь. Именно эта сила так влекла к ней Бору.
Дила не походила ни на одну девушку, что он знал. Решительная, смелая, готовая бороться. Ему так хотелось её укратить.

Бора предвкушал тот момент, когда Дила Бельгин станет его.

-Али! – зло произнесла она. И её брат вздрогнул. Он знал этот тон. Прошло столько лет, но мужчина помнил, как его малолетняя сестра, сузив глаза и сжав ладошки в кулачки, выдыхала его имя. Потом, как правило, не обходилось без пластыря и йода.

-Бора, убери своих людей! – сказал Али и шагнул к сестре. – Мы нашли машину. Ты в порядке?

Он бегло осмотрел Дилу на травмы, но не увидел никаких признаков того, что девочка получила увечья.
Зато он, наверняка, заработал первые седые волосы. Вчера после звонка отца, его люди рыскали по окрестностям. И под утро нашли искореженный автомобиль. Али лично поехал посмотреть на груду металла. Если бы он не знал, что Дила говорила с отцом, то бы умер, глядя на останки машины.
Сложно было поверить в то, что кто-то мог выжить, сорвавшись с такого обрыва.

-В машине нет крови, – сухо констатировал тогда Бора. Этот ублюдок приехал ближе к ночи и как стервятник кружил по округе.
Али презирал сына дяди Шерефа и не понимал, как отец мог допустить мысль о породнении семей.
Тем более, что Дила не питала к Боре никаких чувств. Разве отцу мало того, что он заставил сына жениться? Зачем он обрекал и дочь на не счастливую жизнь?

Была бы воля Али…

Бора взглядом приказал отпустить Кузгуна и тот упал на землю. Кровь струилась у него по лицу.

-Кузгун, – с дрожью в голосе произнесла девушка. Она села на колени возле него и легонько коснулась его щеки, боясь причинить ему большую боль. В следующее мгновение её схватили. Она кричала, пыталась вырваться и, как в детстве, кусала обидчиков. Но её сил не хватило, девушку затолкали в автомобиль, а затем, что-то острое кольнуло её в руку. Она продолжала сопротивляться, но с каждой минутой это было делать всё тяжелей и тяжелей. А потом темнота полностью завладела ею.

Бора Дагестанлы лишь улыбнулся, глядя на глупые попытки девушки бороться. И ради чего?
Он подошёл ближе к хозяину хижины.
Али внимательно наблюдал за Борой, от него не ускользнуло то, как мужчина сузил глаза. Он явно знал того, кого оплакивала Дила.

-Кто это? – спросил Бильгин, подходя ближе. – Ты его знаешь?
-Старый знакомый! – произнёс Бора, поправляя свои перчатки. – Ну, здравствуй, господин Ипликчи!

Series Navigation