Зейнеп выбрала для просмотра до неприличия сладкую романтическую комедию. От приторности которой могло бы свести челюсть, но  к удивлению девушки, Алихан никак не отреагировал на её выбор.

Зейнеп даже немножко обиделась, что ей не удалась эта маленькая шалость. Потерпев героев полчаса, девушка переключилась на другой фильм. Мистическая драма была полна странных и запутанных событий. Наблюдать за мыслями и страданиями героев было  намного приятней, чем за глупой сказкой о любви.

Алихан никак не отреагировал на смену киноленты, но Зейнеп не стала интересоваться причиной того, что творилось внутри мужчины. Она чувствовала, что он не готов поделиться с ней своими размышлениями.

Алихану действительно было всё равно, что происходило на экране. Комедия или драма были лишь фоном для его мыслей.

Хакан умел без особых усилий вскрывать замки на ящиках Пандоры, которые копились складами в душе Ташдемира. Сегодняшний ящик Алихан бы предпочел не вскрывать никогда, потому что иначе ему придется открыть и другие, заколоченные и убранные в самые потаенные места души.

Ревность. Мог ли он ревновать? Он лишь раз испытывал это чувство. Ревность, гнев, разочарование, боль, опустошение.

Сейчас всё было иначе.  Алихан лишь не желал, чтобы Зейнеп улыбалась другим. Чтобы не смеялась над шуточками Джема. Не заботилась о его сыне. Чтобы Американец не строил иллюзий, не видел девушку даже в мечтах.

От представлений того, какими могут быть картинки в голове Джема, волна гнева вновь накатила на Ташдемира. Он сжал руку в кулак, пытаясь не подпускать к себе этих чувств.

«Тебе больно от того, что эта девочка может принадлежать другому. Может быть счастлива без тебя. На твоем месте, я бы подумал «А будет ли она счастлива со мной? Смогу ли я дать ей то, что сможет другой?». И если ответом будет «Нет», то я бы отступил и позволил другу сделать её счастливой», – Алихан вспомнил слова Хакана.

Да, ему было больно даже предположить, что Зейнеп может быть с кем-то, кроме него, а уж тем более счастлива. Чтобы кто-то мог касаться, чувствовать её дыхание, то, как бьется её сердце, слышать стоны удовольствия, видеть, как в больших глазах горит огонь желания, который позже сменяется безумством, заволакивается невидимой пеленой из наслаждения. Видеть Зейнеп столь уязвимой, доверчивой, чувственной. На это имел право лишь он.

Только он, Алихан Ташдемир, имел право быть тем, кто мог прикасаться к девушке, чье имя могло слетать с её уст так сладко и протяжно, кого она могла умолять, извиваясь в его руках. Только он, и никаких Джемов, Йилмазов и прочих.

Алихан Ташдемир – единственный мужчина в её жизни.

«А будет ли она счастлива со мной? Смогу ли я дать ей то, что сможет другой?» – противный голосок Хакана язвительно звучал в его голове.

– У неё нет иного выбора, – произнес Алихан. – Она будет счастлива со мной и только со мной. А если не захочет, я найду способ заставить её быть счастливой.

Он взглянул на девушку, которая уже давно мирно посапывала, вжавшись в его бок.

Маленький доверчивый котенок, в тельце которого жила упрямая пума.

– С этой девочкой тебе никогда не будет скучно, Алихан, – решил он.

Она единственная, кто оставалась для него загадкой.

Мужчина встал и аккуратно подхватил девушку на руки. Хрупкая, нежная. Никто не сможет лучше него позаботиться о ней. Джем уже развалил один брак, он точно не способен уберечь сердце Зейнеп.

Ташдемир отнес девушку в спальню и уложил на кровать. Стараясь не разбудить, снял с неё обувь и накрыл пледом.

В эту ночь, Алихан Ташдемир, тот, кто никогда не любил, кто был самым не ревнивым мужчиной в мире, кто совершенно не верил в любовь и не желал её. Этот успешный бизнесмен, которого побаивались подчиненные по всему миру, делал то, что умел лучше всего. Планировал.

Ему предстояло совершить немыслимое. Он собирался украсть сердце Зейнеп Йылмаз. А еще лучше, чтобы девушка сама добровольно отдала сердце ему на вечное хранение.