Иногда Дефне чувствовала себя ненормальной.

– Может мне сходить к психологу? – спрашивала она Омера, но муж успокаивал её.

– Ты просто творческий человек, дорогая. Не бери в голову.

Но проходило время, и Дефне вновь задумывалась о том, что её странности так похожи на первые признаки сумасшествия.

Когда она рисовала обувь, творческий процесс выглядел иначе. Туфли не разговаривали с ней, они представали образами, линиями, цветами. Она вырисовывала в голове изгибы, ощущала аромат кожи, шероховатую или гладкую поверхность. Девушка практически касалась туфель, воспроизводя их на листе бумаги.

Конечно, со стороны это тоже выглядело странно, но не так, как разговоры с персонажами фанфиков. В самом начале своего пути, как фикрайтер, Дефне просто записывала истории. Она видела в голове сюжет и описывала его словами. Это было просто и не выворачивало её душу наизнанку. Но со временем, Дефне всё больше стала отдавать себя процессу письма. Каждое слово отражалась внутри неё каким-то чувством. Чем больше историй писала девушка, тем чаще ловила себя на том, что проживает чувства героя. Если он плакал, она заливала слезами лист бумаги. Если герой смеялся, она могла хохотать вместе с ним. Когда персонаж испытывал страсть, внутри Дефне тоже оживал огонек вожделения и, дописав историю, девушка шла на поиски мужа.

Но всё эта сопричастность героям казалось безобидной и вполне нормальной реакцией. Ведь читая книги, или смотря фильмы, Дефне тоже ставила себя на место персонажей. Она отправлялась на поиски приключений, оказывалась в логове страшного зверя, убегала от бандитов. Авторы и сценаристы специально проделывали такой трюк, чтобы каждый человек мог увидеть на экране себя.

Пять лет Дефне писала истории именно так, но за последний год внутри неё что-то изменилась. Герои внезапно ожили. Она не сразу поняла, когда это произошло. И даже не успела испугаться.

Дефне писала историю и вдруг решила, что в этой главе герой превратиться в настоящего романтика. Столик у Босфора, свечи, лепестки роз. Красивые картинки мелькали перед глазами девушки. Она представляла себе влюбленную парочку, которая с нежностью смотрела друг другу в глаза.

Девушка уже начала описывать, как мерцание свечей играет в водах Босфора, как услышала голос героя.

– Свечи и тюль? Милая, да этот вечер завершится вызовом пожарных и травмпунктом. Розы? Ты шутишь? Она не любит розы, предпочитает герберы. Да и какой вечер на берегу? У нас холод собачий! Я лучше куплю ей шарф и перчатки. И мы посидим у камина.

В летний день Дефне совсем забыла, что у героев зима, недавно выпадал снег, и они мерзли, согревая друг друга.

– Точно! – сказала она тогда. – А что если вы поедете за город?

Герой задумался, взвешивая это предложение.

– Да, мы можем отправиться в домик моей мамы в горах. Я расскажу любимой о том, как в детстве мы с братом играли в снежки. И сами можем устроить снежный бой.

Мужчина так отчетливо рисовал в голове Дефне яркие картинки из поездки на природу. Небольшой домик, снежное поле, уютный вечер перед камином. Горячий чай, теплые свитера. Это было прекрасно и очень чувственно. И именно для этих героев.

– Конечно, разве это в характере героя вести свою любимую в ресторан на Босфоре, он иной, совсем не шаблонный. Конечно, он повезет девушку в домик в горах.

Дефне даже не поняла, что произошло в тот момент. Мужчина периодически стал вмешиваться в её творчество, иногда поправляя оплошности девушки. Потом в письмо вмешалась и героиня. Ей не понравился выбор наряда.

– Я лучше надену джинсы, – сказала она и Дефне согласилась.

Потом к этим героям пришли другие. Каждый стал высказывать своё мнение и рисовать в голове автора свои истории. Иногда Дефне спорила с ними, иногда соглашалась, иногда они шли на компромисс.

– Милая, с тобой всё в порядке? – спросил её однажды Омер.

– Да, – озадачено ответила девушка.

– Ты споришь сама с собой. Точнее с … Люцифером.

Вот тогда Дефне впервые и поймала себя на мысли, что с ней что-то не так. Люцифер был интересным мужчиной, но очень любил вмешиваться в процесс творчества. Он лучше знал, как поступит его герой, какую шуточку или колкость отпустит в тот или иной момент и совсем не хотел поддаваться воле Дефне.

– Разве я могу такое сделать? Я такое не скажу! Если ты будешь такое писать, то я и во все уйду.

– Омер, я похоже сошла с ума! – сказала Дефне.

А на следующий день муж принес ей книгу, написанную известным русским писателем. Оказалось, что такое явление, как оживление героя, является признаком хорошего автора, а не поводом для обращения к психиатру.

– Так что, дорогая, – обнял её Омер, – ты еще не дослужилась до психбольницы. Ты всего лишь хороший автор и не более того!

– Хороший, хороший!- согласился Люцифер. – И всё равно я не буду спасать того прокаженного. Пусть это делает Хлоя.

Series Navigation

Заметки одержимого FicwriterА. Сцены “18+” >>