Дом госпожи Йылмаз был скромным, как по размерам, так и убранству. Алихан пробежался взглядом по помещению, пытаясь мысленно составить портрет девушки. Он привык самостоятельно делать выводы об оппоненте еще до того, как они начнут сражение. Обстановка жилища могла многое рассказать о человеке. Об его увлечениях, склонностях, отношению к жизни.

Мужчина всегда смотрел на кабинеты своих возможных партнеров и четко знал, куда ударит в случае необходимости. Для кого-то были важны деньги, для кого-то семья, кто-то упивался властью, а кто-то самим собой, любуясь своим отражением на отполированной мебели.

Дом девушки казался безликим, словно она не жила здесь, а пряталась. Никаких милых безделушек, расставленных по полочкам. Мебель явно досталась от старых жильцов и требовала даже не ремонта, а того, чтобы её наконец-то отпустили на покой.

Диван, два продавленных кресла, сервант без посуды – вот и все составляющие гостиной.

– Скорее всего, Зейнеп Йылмаз не любит приглашать к себе гостей, – решил мужчина и, пройдя в комнату, сел в кресло. Пружины под ним скрипнули.

Девушка продолжала стоять у выхода, готовая в любой момент убежать из дома. Она поглаживала своего огромного пса, стараясь тем самым снять своё волнение.

– Чего же она боится? – подумал Алихан. – Меня? Вряд ли.

Мужчина видел всполох ярости, который пронесся в глазах Йылмаз, когда он представился. Эта упрямица не боялась сражения с таким, как он. Но что-то беспокоило её. Ташдемир не собирался пугать девушку, ему не нужна была напуганная собеседница. Ей следует успокоиться, чтобы она смогла трезво оценить то предложение, которое собирался озвучить Алихан.

На улице завыл ветер, и было слышно, как капли ударяют по крыше.

– Господин Ташдемир, – произнесла Зейнеп, чем удивила его. Волнение, жившее в ней, отчетливо контрастировало с твердостью в голосе. – Вы зря проделали этот путь. Я не собираюсь продавать свою долю акций. Ни за какие деньги и сладкие обещания.

– Я знаю, – ответил мужчина, откидываясь в кресле, о чем тут же пожалел, услышав, как скрипнула мебель. – Юристы и господин Куртулус доходчиво передали мне ваши слова на моё предложение. Я знаю, что акции принадлежали вашему отцу.

Он заметил, что девушка дернулась, услышав об этом.  Да, его людям пришлось повозиться, чтобы докопаться до правды. В документах Зейнеп Йылмаз в графе «отец» было вписано другое имя. Но Алихана заинтересовало, как именно акции перешли в собственность девушки. Почему Кадир Октай двадцать пять лет назад завещал всё своё имущество новорожденной из Бурсы?

Детектив, которого нанял Ташдемир, отработал каждую лиру, и представил мужчине доказательства, что именно Кадир Октай, а не Мустафа Йылмаз, является биологическим отцом Зейнеп. Это отчасти оправдывало упрямство девушки. Акции были единственной памятью об отце, которого она никогда не знала. Он был убит через несколько месяц после её рождения. Убит Мустафой Йылмазом. Сюжет достойный для кинодрамы.

Но Алихан считал, что память не повод, чтобы держать акции при себе. Компания Falkon была убыточна, если бы мужчина не выкупил её, то через год или два её растащили бы на части кредиторы. Зейнеп должна была понимать это.

Ташдемир знал, что девочка работала в Falkon. Предпринятая ей стратегия о выведении авиакомпании из кризиса приносила свои небольшие плоды. Быть может, при правильном управлении, ей бы удалась эта затея. Алихан изучал те планы, что когда-то разрабатывала Йылмаз. В нем было много огрех, которые часто делают теоретики, не знающие практики.

Но Ташдемиру понравились амбициозные стремления девушки.

– Присядьте, Зейнеп, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко и успокаивающе.

Девушка сомневалась, но всё же прошла вглубь помещения и села на диван.

– Я понимаю вас, Зейнеп, – произнес Ташдемир. – Falkon для вас больше, чем компания. Это память, возможность быть рядом с тем, кого вы так и не узнали.  Мой отец умер, когда мне было двенадцать.

Алихан не любил вспоминать о своей утрате, отгоняя от себя мысли о прошлом.

– Мне тоже досталось от него наследство. Компания, чья прибыльность уходила в минус. Мне исполнилось восемнадцать, когда я решил поднять дело отца. Я совершил много ошибок, которые чуть не стали фатальными, но у меня был мудрый советчик. Папин друг. Он руководил огромным холдингом, и взял меня под своё крыло. Я прошел путь от клерка до партнера этого холдинга. У меня была цель, и я вгрызался в знания, чтобы сохранить имя отца на табличке его компании.

 Это был длинный путь, сложный и далеко не такой красивый, как его представляли в окружении Ташдемира. Все считали, что он, рожденный с золотой ложкой во рту, всё получил на блюдце. Жизнь часто била Алихана.  К тому человеку, которым он был сейчас, мужчина проделал длинный путь. Путь, такой же разбитый, с ямами и ухабами, как дорога к дому Зейнеп Йылмаз.

– Зейнеп, я понимаю ваше стремление защитить память об отце. Но ваши чувства не дают вам трезво оценить обстановку.

Алихан заметил, что девушка хочет возразить. Возмущение и непринятие его слов бушевало внутри неё. Но сейчас было не время для эмоций, поэтому мужчина не дал ей вставить и слова.

– Девяносто процентов компании в моих руках, – твердо произнес он. – Ваши десять не имеют для меня такого большого значения. Да, я предпочитаю быть единственным собственником компании, но я готов заключить с вами сделку, Зейнеп.

– Сделку? – переспросила девушка.

– Да, – подтвердил Алихан. – Я изучал вас, госпожа Йылмаз. Ваше образование, окружение, вашу деятельность в компании. Я вижу вас, как разумного человека.

Мужчина занял более удобную позу, при этом став ближе к девушке.

– Зейнеп, компания Falkon тоже не имеет для меня большого значения. Это всего лишь моя прихоть.

Его слова попали прямо в цель. Да, пусть эта упрямая козочка своим упрямством приведет Алихана к нужному результату. Пусть гнев, амбиции, жажда уберечь и доказать сделают своё дело. Эмоции – вот, что губит людей. Эмоции – лучшее оружие. Именно эту научил его друг отца.

– Falkon не значит для меня больше, чем любая другая компания. У меня такая сотня по всему миру. Я могу продать эти девяносто процентов какому-нибудь неумехе, который развалит Falkon за месяц. Вы останетесь ни  с чем, Зейнеп. Если не более того, вы можете остаться с огромными долгами, и вся ваша жизнь пройдет, чтобы с ними рассчитаться. Вы увидите крах того, что пытаетесь защитить.

Каждое слово мужчины било прямо в сердце Зейнеп. Он знал это и наносил всё новые и новые удары.

– Иногда упрямство, не лучшее решение, Зейнеп. Мой вам совет. Под моим руководством компания встанет на ноги. Я знаю, что говорю. За моими плечами огромный опыт. Falkon войдет в десятку лучших авиакомпаний Турции. Дело, которое начал ваш отец, будет жить дальше.

Мужчина замолчал, предоставляя девушки шанс немножко подумать. Он вновь пробежался взглядом по помещению, по хрупкой фигурке, замершей на диване. Почему-то в этом мгновение Алихан почувствовал боль.

Эта девочка была, как сломанная кукла. Когда слой из упрямства и напускной решительность спал, осталась лишь тонкая оболочка. Хрупкая, забытая и очень одинокая.

Алихан попытался отогнать от себя эти ощущения. Мужчина был уже у цели, всего одного шажка достаточно, чтобы он получил желаемое. Можно всего лишь подтолкнуть и Зейнеп Йылмаз провалится в яму, которую он вырыл для неё.

Но сидя в этом неудобном кресле, в полуразвалившемся доме, Алихан Ташдемир увидел себя. Того, двенадцатилетнего мальчишку, жизнь которого внезапно рухнула. Идеальный, красочный мир, построенный его отцом, распался, как карточный домик.

Он мог добить Зейнеп всего одним словом, но… Не смог.

Алихан встал и прошел к окну. Перед ним простиралось море. Черное, глубокое, опасное. Грозовые тучи сгущались, превращаясь в грозных воинов. Совсем скоро начнется страшная битва. Дождь, молнии, гром. Природа вновь покажет человеку, что он всего лишь крупица в этом мире, не способный управлять ничем. Дождь смоёт всю самоуверенность, раскаты грома вытащат на поверхность все страхи.

– Зейнеп, я не буду давить на вас, – сказал Ташдемир, всё также глядя на приближающийся шторм. – Вы умны и сможете сделать правильный вывод. Можете не провожать меня.

Он пошел к выходу, потрепав по загривку подошедшего к нему пса.

Но у самой двери мужчина замер и вдруг оглянулся. Ему не стоило этого делать. Потому что боль, что он почувствовал, когда сидел перед девушкой, оказалась легким уколом. Сейчас же боль сковала всё его сердце.

Хрупкая фигурка, опустошенная, одинокая.

Ташдемир  вышел из дома, стараясь унять это совершенно неуместное сочувствие.

– Эмоции делают тебя слабым, – повторял он, ощущая, как дождь барабанит по его телу. Алихан завел автомобиль и крепко схватил руль. Его руки тряслись. Он внимательно смотрел на огонек, мелькавший в окне полуразвалившегося дома.

Мужчина надавил на педаль газа, и резко вывернул руль, желая поскорее вырваться из надвигающегося шторма.