“Здравствуй милый, Байрам!” – значилось в первом письме. Эти милые закорючки, чуть полноватые и округлые. Это был почерк моей бабушки. Такой же приятный, как и она сама. Единственное, создавалось ощущение, что почерк принадлежал не взрослому человеку, а ребёнку.

 Уже позже, дойти до конца первого письма, найдя дату и сделав простой математический расчёт, я поняла, что бабушке на тот момент едва исполнилось одиннадцать лет. Находясь на отдыхе с родителями, Тюркан познакомилась с Байрамом Джевхером. Это была крепкая и чистая дружба, поддерживаемая строчками писем.

Иногда письма терялись, и ребята винили пройдоху-почтальона. Даже не догадываясь о том, что виной потерявшихся писем был соседский мальчик. Мальчик, который любил мою бабушку всю жизнь.

Я с умилением читала эти детские, полные восторга и искренности строчки. Моя бабушка была настоящей фантазёркой. Ещё тогда, в свои одиннадцать лет, она видела мир абсолютно другим. 

Замечала то, что в суете дней воспринимаешь как что-то обычное. Как мальчик выдувал мыльные пузыри и те искрились на солнце, как крышки бабочек. Бабочек, которые они с Байрамом ловили на рассвете.

Бабушка придумала удивительные истории, такие живые и яркие, что в них непременно верилось. А я всегда удивлялась, как она могла часами рассказывать мне сказки. 
Бабушка ничего не придумывала, просто видела этот мир как сказку. Где росинка, катившаяся по стеклу, могла оказаться героем, спешащим на выручку своим братьям и сёстрам. Где собака с грустными глазами на самом деле была заколдованной девушкой, которую мог спасти лишь влюблённый мужчина.

 Байрам был не столь красноречив, но в его простых словах было столько нежности и, прикрываемой юмором, заботы.

К сожалению, или, судя по тому, как у меня оказались эти письма, к счастью. Я не могла прочесть всей переписки этих удивительных ребят. Это были лишь отголоски жизни двух маленьких первооткрывателей. 

Я отложила в сторону очередное письмо. На душе было тепло и уютно, словно бабушка вновь была рядом. Я давно уже не задумывалась о том, как мне её не хватает. 

Её смерть стала для меня шоком, я не была к этому готова. Хотя можно ли оказаться готовым к тому, что близкий тебе человек вдруг исчезнет из твоей жизни и ты никогда не сможешь к нему прикоснуться, услышать его смех, почувствовать теплоту рук? 

Я долго не могла смириться с утратой. Мне потребовалось несколько лет, чтобы принять тот факт, что из кухни больше не послышится голос бабушки Тюркан, зовущий меня на обед. Мне очень её не хватало…

Следующее письмо было датировано 1939 годом. 

“Здравствуй, мой милый друг! Моя сказочная Тюркан! Вчера получил твое письмо. Благо, что Хатидже, сама съездила на почту, и мой отец ничего не узнал. Как же мне хочется тебя увидеть. Кажется, что с нашей последней встречи прошёл целый век, а до осени ещё так далеко. Я стараюсь быть осторожным и, как можно реже упоминаю о своей поездке в Мерсин. На днях прочитал в книге вот этот эпизод и подумал о тебе… “

Дальше шла выдержка из неизвестного мне произведения. Это письмо так разительно отличались от тех, немножко наивных детских строчек. 

“Дорогой Байрам! Длительное время не могла тебе написать. Родители, узнав о поездке в Мерсин, посадили меня под домашний арест. Это письмо я передам через своего соседа Эмира. Он обещал мне доставить его на почту. Байрам…” 

Судя по тому, что чернила оставили жирный след, бабушка долго не решилась что-то написать. 

” Байрам, эти дни в Мерсине я буду помнить всю жизнь”. 

Однажды я собиралась в Мерсин и бабушка, узнав об этом, улыбнулась. 
-Мерсин. Это самый чудесный город, в котором я бывала. 

Город не произвёл на меня столь сильных впечатлений и я удивлялась, что бабушка нашла в нем. Судя по всему, в Мерсине она нашла любовь. 

Далее шло два письма. Возможно, в них не было громких слов, какими склонны обмениваться влюбленные люди. Не было введённых на полях сердечек, но каждая строчка была пропитана огромной нежностью. 

К одному из писем был приложен разноцветный шарфик. Маленький подарок, так и не нашедший свою хозяйку. 

В 1941 году бабушке исполнилось семнадцать лет. Однажды я просила её рассказать о войне, но моя обычно красноречивая Тюркан сдержанно произнесла: “Это было страшно!” 

За несколько месяцев до нападения войск Германии на Советский союз, Байрам собирался приехать за бабушкой, но, судя по письмам, ему это не удалось. 

В стопке лежало ещё пара писем, датированный 1943 и 1947 годами. В первом бабушка писала, как скучает и молится, как ждёт оканчания войны и возвращения Байрама. В том письме было столько теплоты и уверенности, что всё будет хорошо. И как разительно от первого письма отличались второе. 

“Байрам! Сегодня нас посетил твой отец. Он утверждал, что ты женишься. Я сказала, что это невозможно. Но он протянул мне стопку писем, которые я писала тебе. Он сказал, что ты хочешь мне их вернуть, ведь более в них не нуждаешься. Байрам, пожалуйста, прошу тебя ответь! Твоя Тюркан “. 

Больше писем в стопке не оказалось, был лишь сложенный пополам листок бумаги. 

“Здравствуй, моя милая Тюркан! Приехал, чтобы узнать почему ты не отвечаешь на письма. Приехал, но, увидев тебя, не решился подойти. У тебя красивая дочка. В глазах та же задоринка, что была у тебя, когда мы впервые встретились! Так много хочется тебе сказать, но понимаю, что опоздал… Будь счастлива, моя милая Тюркан. Девочка, открывшая мне этот сказочный мир! “

Series Navigation