Утром мы вместе с госпожой Нериман и Омером посетили  их соседку. Госпоже Мевкебе было за семьдесят, и она помнила всех жителей городка.

– Байрам, – улыбнулась она.- Конечно, помню. Он уехал отсюда лет тридцать назад. У него было два сына: Керим и Хусейн. Не знаю, как Керим, но Хусейн приезжал сюда года три назад. С дочкой Хулией. У меня хранились кое-какие вещи и фотографии Джевхеров. Хусейн, кажется, составлял мне свой адрес.

Бурса? Это звучало как издевательство. Я проделал путь в полторы тысячи километров вместо того, чтобы доехать до соседнего города. Именно в Бурсе жила внучка Байрама Джевхера.

Хулия была удивлена моему звонку.

– Дедушка умер несколько лет назад, – сообщила она. – Но если у вас есть возможность, то я хотел бы прочесть письма.

Не знаю почему, но Омер вызвался довести меня.

– Какой-то десяток сотен километров! – пожала он плечами.

Все эти тысячу километров Омер старался веселить меня. Я рассказала ему о своей жизни, о Манисе, где  проводила лето. Мужчина в ответ поделился своей историей. Девять часов пути прошли быстро и практически незаметно. Мы сделали два небольших привала и к вечеру были в Бурсе. Дом внучки Байрама был красивым и уютным. Хулия оказалась практически одного возраста со мной. Она вышла замуж, сменила фамилию на Торунбаш. 

Девушка внимательно слушала мой рассказ, с трепетом читала письма. Потом принесла старинную шкатулку.

-Я очень любила дедушку, – сказала она. – Эта шкатулка принадлежала ему. Дед частенько садился  в любимое кресло и подолгу рассматривал содержимое шкатулки. Он никогда не разрешал трогать её. Ближе к смерти, я как раз только начала встречаться с Хазыром, дедушка рассказал мне о девушке, которую любил всю жизнь. Девушке, которая показала ему, как может быть прекрасен мир. Когда в самом простом можно увидеть уникальность.

Хулия достала из шкатулки пожелтевшую фотографию. Светлое личико, упругие кудряшки, ослепительная улыбка и такие искрящиеся жизнью глаза. Моя бабушка. Милая одиннадцатилетняя Тюркан. Я не могла сдержать слез, впрочем, как и Хулия.

– А ещё, – произнесла девушка, – он просил похоронить его в самом прекрасном городе в мире. 

Городское кладбище Мерсина мало, чем отличалось от кладбищ в других городах.

-Вот здесь! – сказала Хулия, указывая на одно из надгробий.

«Байрам Джевхер. 17 февраля 1921 года – 31 октября 2007 года». 

– Тридцать первое  октября две тысячи седьмого года? – изумилась я. – Именно в этот день не стало моей бабушки.

Мы с Хулией переглянулись, а затем улыбнулись друг другу.

Хазыр выкопал небольшую яму, и Хулия аккуратно поместила на дно шкатулку с вложенными в неё письмами. Я же смотрела на могильный камень, где позолоченными буквами было выведено имя Байрама Джевхера.

– Она очень любила тебя, Байрам, – мысленно обратилась я к нему. – Думаю, что она любила тебя всю жизнь. Слова, что она написала, не могли исчезнуть бесследно. Они остаются с человеком навсегда. Не знаю, нашли ли вы друг друга там, но… Спасибо, что сделал её счастливой!

– Вот и всё! – я, подойдя к Омеру, который ожидал меня у входа на кладбище, улыбнулась. Но улыбка вышла наигранной и  грустной. Я чувствовала себя опустошенной и совсем не понимала причин, вызвавших такие ощущения. Вроде бы я достигла цели –  письма попали к адресату. Чистая, пронесённая через года любовь не пропала бесследно. Но… Всё закончилось. Сейчас я сяду в автомобиль, уеду из прибрежного городка и через какое-то время забуду про эту историю. Жизнь продолжается.

-Эй! – моей руки коснулась рука Омера, и я  удивлённо посмотрела на него. Почему-то раньше я не замечала, какие у мужчины внимательные, немножко грустные, и в тоже время добрые глаза. Глядя в них, создавалось ощущение, что я оказалась дома. Такое странное и немножко пугающее открытие.

-Ты в порядке? – поинтересовался Омер.

– Да, – ответила я. – Просто… Это было прекрасное путешествие и  мне грустно, что оно подошло к концу.

– К концу? – удивился мужчина. – Разве? Подожди минутку.

Он отошёл к машине. Теплый ветерок поигрывал с платком, обдавая шелком моё лицо.

– Вот! – рядом вдруг появился Омер, в его руке был зажат белый лист бумаги.

– Что это? – приподняв бровь, спросила я.

– Я тут нашел письмо, – начал мужчина. – Предназначается некой «Л».

– Л? – переспросила я. – И где же живёт эта «Л»?

– Хмм… – мужчина сделала вид что задумался. – Полагаю, искать эту «Л» нужно на краю света. Да, боюсь, что путь будет не таким коротким, как в наше нынешнее путешествия. Но мы справимся.

Он старательно пытался сохранить серьёзный вид,  но уголки его губ то и дело приподнимались вверх. Омер выглядел как мальчишка. Он в ожидании замер, пытаясь понять мою реакцию. А мне вдруг стало так хорошо. Как бывает, когда после трудного рабочего дня, ты оказываешь у себя дома, в твоей руке зажата кружка любимого чая, а во рту ощущается вкус свежей выпечки. Вот  и я сейчас почувствовала себя абсолютно счастливым человеком.

-Нам пора! – сказала я, сделав пару шагов в сторону машины.

Омер продолжал стоять на месте. Мне показалось, что он немного поник.

– На край света путь неблизкий! – улыбнулась я, вдруг поняв, что так ничего  и не сказала мужчине. – Нужно спешить!

Автомобиль мчался по трассе. Омер внимательно смотрел на дорогу. Я же с нежностью сжимала в руке записку, которую написал мужчина. Я не знала, как долго будет длиться наше путешествие, к чему оно приведет. Но я знала наверняка, что в моем сердце навсегда сохраняются эти строчки.

«Моя дорогая Любовь! Пишу тебе впервые. Я благодарю тебя за то, что ты привела в мою жизнь счастье. Возможно, ты скажешь, что я спешу. Что мне стоит немножко подумать, дать тебе время, чтобы окрепнуть. Но я чувствую, что должен сказать тебе спасибо. Спасибо, что ты так неожиданно ворвалась в мою жизнь. Спасибо за то, что открыла мне глаза. Спасибо, что ты действительно существуешь. Я прошу прощения за то, что сомневался в том, что ты есть.

Любовь, я отдаю себе отчет в том, что ты хрупка. Я даю слово, что буду оберегать тебя. Спасибо, что ты пришла ко мне! Пришла, подарив мне Её! Твой Омер Ипликчи».